Игра в однострочники по «Сейлор Мун»

[Фереште]

Правила игры:
Участвовать могут абсолютно все желающие. Даже аноны, правда, им придётся воспользоваться общественными логинами, дабы не портить интригу.
Вы присылаете мне на U-mail два числа от 1 до 70 и подписываетесь на эту запись. Я смотрю в свой нумерованный список персонажей и пишу в комменты имена персонажей, скрывающихся под названными номерами. Вы пишете сколь угодно маленький и сколь угодно большой фик про этих персонажей и выкладываете его в комменты под катом. Пейринговать персонажей не требуется, это по желанию.
Следует указывать над катом пару и жанр. Если вдруг получился рейтинг — предупреждайте.
Можно использовать любую ипостась персонажа, в том числе злую.
Но! Мистресс и Хотару считаются за разных персонажей, а Герматоид и профессор Томоэ — за одного, потому что о характере последнего известно очень мало. Можно писать про профессора отдельно, профессора с Герматоидом или Герматоида отдельно.
Запрещается раскрывать названные вами номера.
Запрещается выбирать одну пару более одного раза.
Запрещается брать новое задание, не выполнив предыдущее.
Принцессы Литавра и Минория и прочая их компашка за персонажей «Сейлор Мун» не считаются! Ибо воистину. Включайте голову и фантазию. Или вот я сделала список древнегреческих имён, более-менее подходящих по значениям.
Братья Коу так же не считаются за персонажей «Сейлор Мун», начиная с шестой страницы. Причина
Всё, что не запрещено — разрешено.

Выполненные задания:

Выполненные задания:
2 страница
Кенджи Цукино и Циркония
Калаверас и Шинго
Дзюн-Дзюн и Сейя
Берилл и Чиби-Чиби
Алан и Галаксия
3 страница
Алмаз и Сайприн-Птирол
Алан и Галаксия, дубль 2
Рыбий Глаз и Чиби-Чиби
Петц и Сейя
4 страница
Кунсайт и Нехеления
Пала-Пала и Сапфир
5 страница
Дзюн-Дзюн и Мистресс
Дзюн-Дзюн и Сейя
Кенджи Цукино и Хотару
6 страница
Зойсайт и Сапфир
Зойсайт и Икуко Цукино
Дедушка Рей и Чибиуса
Коан и Оловянная Кошка
7 страница
Калаверас и Минако
Нару и Усаги
Мамору и Мичиру
8 страница
Каоринайт и Рё Урава
9 страница
Артемис и Сейлор Мышь
Луна и Юичиро
10 страница
Ами и Берте
Тигровый Глаз и Ястребиный Глаз
Берилл и Ятен
Алмаз и Берте
11 страница
Вес-Вес и Катарина
Циркония и Юичиро
Макото и Мимет
Хотару и Шинго (условно)
Дзюн-Дзюн и профессор Томоэ
Сецуна и Цере-Цере
12 страница
Дедушка Рей и Умино
Сайприн и Юджиал
Ворона и Джедайт
Гелиос и Рей
Нефрит и Чибиуса
13 страница
Берте и Юичиро
Диана и Момоко
14 страница
Сейя и Ястребиный Глаз
Артемис и Вес-Вес
Изумруд и Юичиро

P.S. Имена в заданиях я пишу в алфавитном порядке ))

запись создана: 24.10.2012 в 14:48

@темы: Моё, СМ: фанфики, Сейлор Мун, Комментарии

Comments

[Соня Садовая]

Я частично текст уже отредактировала, просто в комментариях теперь поменять не могу. Спасибо, поправлю)
Кома-ину - собачка такая охранная. Вообще на вид она лев, но там как-то не очень понятно. ru.wikipedia.org/wiki/%D0%98%D0%BD%D1%83%D0%B3%...
А кома-тора - то же самое, только тигр.
О, какое чудное сочетание))

[Соня Садовая]

кома-тора в картинках)
commons.wikimedia.org/wiki/Category:Koma-tora

[Фереште]

Почему-то морды у них похожи на какие угодно, кроме тигриных )))

[Соня Садовая]

Кома-ину тоже на собак ни капли не похожи))

[Фереште]

RubusNessensis, Ами и Берте. И добро пожаловать

[RubusNessensis]

Спасибо А Берте - это Бертье из сестер-преследовательниц, или я не припомнила кого из персонажей?

[Фереште]

RubusNessensis, да, она.

[Фереште]

Соня Садовая, вот теперь я скажу.

Артемис и Сейлор Мышь

Мне понравился момент с Чибиусой в костюме Дианы, изящно ))

Юичиро и совсем мельком Луна

Юичиро милый, но похож на мистическое существо больше, чем любой другой герой этого текста

[Соня Садовая]

Учитывая,что значительная часть мистического происходиту него в голове, где-то так оно и должно выглядеть со стороны

[RubusNessensis]

Ами и Бертье, 953 слова, очевидно, джен (у меня плохо с определением жанра)

Бертье раньше считала, что «Хрустальный дворец» - это просто красивое название, чтобы впечатлять друзей и озадачивать врагов.
Но нет.
Дворец и впрямь был из хрусталя.
Бертье помнила, как впервые увидела его, когда они только прилетели на Землю - длинные тонкие башни целились в светлые небеса, сверкая в солнечных лучах так, что глазам становилось больно, однако на дворец это похоже не было. Это был кристалл, свободно выросший посреди огромного города, кристалл, в котором предприимчивые люди прорыли коридоры и комнаты. Невероятно красивый и равнодушно-холодный в своем ярком сиянии. Тогда ей подумалось, что такое жилище хорошо должно подходить для великой правительницы, слава о которой дошла до самых темных уголков галактики.
Сейчас, в темноте, которую Немезис принес с собой на Землю в качестве приветственного дара, стены дворца были похожи на смятую фольгу – серебристо-черные, они давили на непрошенную гостью своей мрачностью и недоброжелательностью и это ощущение не могли смягчить ни тяжелые бархатные портьеры, ни изысканные картины в позолоченных рамах, ни тонкий фарфор ваз с яркими букетами живых цветов. В этих темных беззвучных коридорах, где каждый ее шаг отдавался от стен оглушительным стуком, отсчитывающим секунды, Бертье впервые за свою жизнь почувствовала, что соответствует своему званию призрачной сестры.
В этот момент второй призрак словно соткался прямо из очередного угла – худая, изможденного вида девушка, слепленная из белого блика на стене и синих теней. Она ступала по скользкому полу бесшумно, уверенно и медленно, как законная хозяйка дворца, и ни на секунду не отрывала от Бертье темного, угрожающего взгляда.
- Неудачно вышло, - произнесла она, склонив набок голову, так, что короткие синие пряди волос на секунду слились с воротником ее матроски.
- О чем ты? – собственный голос Бертье прозвучал громом, отразился от сверкающих хрустальных поверхностей и вернулся обратно в уши, заставив поморщиться.
- Я рассчитывала встретить одну из твоих сестер. Увы, наша с тобой битва не имеет смысла. Самый большой вред, что мы можем друг другу нанести – это заставить другого вымокнуть до нитки.
Бертье нахмурилась. Сейлор Меркурий, - это могла быть только она, - говорила ровным, спокойным тоном, без единого намека на страх или хотя бы беспокойство. И это в то время, как за стенами дворца погибали жители Хрустального Токио, погибали в страшных муках, взывая к своим защитникам и проклиная их за отсутствие помощи! Не впадая в панику, она взвешивала имеющиеся факты, оценивала обстановку и анализировала своего врага. И очевидно, не считала третью из призрачных сестер опасностью.
В попытке доказать, что соперница в этот раз ошиблась в расчетах, Бертье послала в ее сторону водяные плети, думая заморозить их, как только они коснутся бледной кожи воительницы, но сейлор Меркурий небрежным взмахом руки обратила струи воды в легкий сверкающий пар.
- У тебя ничего не выйдет, - улыбнулась она даже как-то дружелюбно, - не сейчас. Мне известно, что ты можешь сделать и известно, как этого избежать, так что не трать понапрасну сил.
- Будь у меня сила Коан, ты бы заговорила по-другому! – зашипела Бертье, в ярости топнув ногой.
Гладкие стены комнаты тут же украсились тонкими ледяными иглами, протянувшимися к сейлор Меркурий, но они растаяли прежде, чем успели преодолеть половину расстояния.
Бертье взвыла от отчаяния.
Ее соперница, словно нарисованная прозрачной акварелью, грустно покачала головой, прищурившись. Бертье вдруг обратила внимание, что глаза у нее темно-синие, как глубокие воды озера, на дне которого обитают чудовища, и ей стало страшно рядом с этой хрустально-ледяной девушкой, такой расчетливой и невозмутимой, так равнодушно реагирующей на смерть и разрушение вокруг, словно она видела подобное сотню раз.
- Сила Коан? – спросила сейлор Меркурий, - Огонь? Ты недооцениваешь свою стихию, Бертье. Вода – это жизнь, способная быть смертельно опасной. Ты можешь считать, что укротила ее, но однажды поймешь, что вода столь же строптива, как пламя, и умение контактировать с ней стоит многого. Знаешь, я могу заставить клеточную протоплазму внутри тебя взбунтоваться, и ты умрешь в страданиях прямо здесь, на холодном полу чужого дворца.
Бертье напряглась, готовая в любую секунду сорваться с места и бежать из этой хрустальной гробницы как можно дальше. Но сейлор Меркурий, кажется, и не думала претворять свои угрозы в жизнь.
- Уходи. Ты не найдешь здесь того, что ищешь, даже если, - и она еле слышно хмыкнула, - станешь водить кристаллом над картой.
Бертье сердито поджала губы, но что она могла сделать, если перед ней было тысячелетие, закованное в хрупком теле юной девушки? В том, что сейлор Меркурий сильнее, сомневаться не приходилось – она осознала свою силу, приняла ее и полюбила. Рядом с ней любая из призрачных сестер казалась ребенком, получившим в руки дорогую игрушку, но пока не умеющим с ней толком играть.
Но это ничего.
Однажды Бертье возьмет реванш.

- Иногда мне кажется, что от меня девочкам мало толку в боях.
Бертье вздрогнула, едва не выпустив из рук скользкую от мыла чашку, которую полоскала в проточной воде, и обернулась.
Ами Мицуно сидела на самом краешке стула, дрожащими руками сжимая в руках кружку с чаем. Она не поднимала взгляда от глубокой царапины на столе, но напряженная поза и сжатые в тонкую полоску губы подсказывали, что теперь она ждет ответа.
Бертье вздохнула.
- Ну, ты понимаешь, все, что я могу – это напустить туман, чтобы на время дезориентировать противника, - продолжила Ами, рассеянно поглаживая ручку кружки, - не слишком-то действенно. Вот ты…
Бертье хотелось сказать, что однажды, тысячу лет спустя, на свете не будет воина умнее и опаснее, чем сейлор Меркурий, что неуверенная сейчас девочка когда-то будет стоять в темных коридорах хрустального дворца и учить жизни ту, у которой сегодня просит совета за вечерним чаем. До чего забавно все-таки – их встреча в Хрустальном Токио была будущим для Ами Мицуно и прошлым для Бертье, а их нынешние посиделки в Токио двадцатого века – прошлым для сейлор Меркурия и будущим для третьей призрачной сестры.
Ами наконец поднимает глаза – ярко-голубые и теплые, как озерное мелководье в солнечный день. И Бертье тут же, каким-то седьмым чувством понимает, что должна сказать.
- Знаешь, Ами, вода – это жизнь, способная быть смертельно опасной…

[Фереште]

RubusNessensis, прекрасно тема водной стихии раскрыта!
Но в именах воинов всё-таки обе части (или даже больше частей) надо писать с большой буквы.

[Соня Садовая]

Меркурий действительно пугающая Вообще текст красивый получился.
С отличным стартом!

[RubusNessensis]

Фереште, спасибо) Сначала написала правильно, а потом что-то переклинило - взяла и исправила.
Соня Садовая, красивульки в тексте - это мое, родное)) Спасибо)

[Фереште]

RubusNessensis, Циркония и Юичиро.

[Соня Садовая]

Я намеренно писала сюр, но будет неправдой сказать, что вышло то, что планировалось. Еще оно АУ и ООС.
Короче, вышел текст, опасный для мозга. Джен, 1911 слов, PG, Тайгер-Ай и Хоук-Ай.
Во всем, как обычно, была виновата женщина, ведь говорят же, что женщина на корабле к несчастью; положим, Рыбий глаз была не совсем женщиной, но ведь и корабль был не совсем кораблем.
Она отставила бокал, отодвинула его к дальнему краю стойки указательным пальцем, следя, как по дну скользит оливка. Потом спросила:
— И что мы будем делать, когда закончится посуда?
Тигриный глаз замолк, сбитый с толку, посмотрел на нее, будто пытаясь увидеть на чужом лице подсказку к правильному ответу: ничего там, конечно, не было. Глаза у нее были непрозрачные, блестящие, похожие на темное зеркало, вместо того, чтобы отсвечивать голубым от неоновой вывески, как это было минуту назад. Тигриный глаз почему-то подумал об окнах дома, в котором выключили свет, об отражении на стекле; потом он увидел в этом отражении собственное лицо, свой недоумевающий взгляд и закрыл рот. Ему стало неловко.
— Что за дурацкий вопрос, — проворчал он, — бармен вымоет.
Ястреб ничего не сказал — складывал из салфетки журавлика.
— А, забей, — проговорила Рыбий глаз и толкнула бокал вперед.

Рыбий глаз обладала вредной привычкой задавать вопросы, а это, как известно, ни к чему хорошему не приводит.
— Хорошо спалось? — спросила она, только появившись в баре, и настроение у Тигра сразу же упало. Дурацкий вопрос. Ни одному из них никогда ничего не снилось, и она об этом отлично знала.
С Ястребиным глазом Тигриный ладил куда лучше: Ястреб отлично понимал, что некоторых тем лучше просто не касаться, и они могли сидеть часами в баре, молча потягивая коктейли — или обсуждали, как несправедливо со стороны Цирконии грузить их дополнительной работой — разве мало они трудятся в цирке? Циркон принес фото страшненькой девушки, ноют мышцы после тренировок, кто-то сорвался с трапеции и опять перестановки в программе – безопасные темы для разговоров, пусть и повторялись, казались неисчерпаемыми.
За стойкой белела куртка бармена, выделяясь смутным пятном среди бликов на выставленных бутылках; она висела в воздухе сама по себе, как призрак, без головы и ладоней. Сверху на начищенный сияющий металл стойки ложились цветные пятна от вывески, неразборчиво урчало радио, или, может быть, проигрыватель — в темноте с той стороны горела красная лампочка, как крошечный глаз. Ястреб складывал из салфеток журавликов, Тигр разглядывал выстроенные в ряд бокалы, выбирая еще не опробованный коктейль. Неоновая вывеска мигала огоньками, как рождественская гирлянда. Полосы за стеклом бокалов меняли цвета. Уютное постоянство бара убаюкивало, темнота обнимала за плечи, как тяжелое ватное одеяло.
— Ты его уже пробовал, — сказала Рыбий глаз, наблюдая за Тигриным глазом искоса.
— Неправда, — отозвался Тигр, придвигая к себе выбранный бокал. Рыбий глаз сощурилась так, что между густыми ресницами осталась темная блестящая полоска.
— Вчера, — протянула она медленно, подбирая слова, — перед тем, как прилетел Циркон с новым заданием. Вот этот, этот и еще один.
Она ткнула в крайний бокал длинным острым ногтем, заставив его покачнуться. Полосы слоев дрогнули, верхний смешался с нижним и поплыл по стеклу темным потеком.
— Блефуешь, — коротко отозвался Тигр, пригубливая коктейль. — Ты же не следишь.
— Вчера Циркон не прилетал, — заметил Ястреб, откладывая салфетку.
Рыбий глаз пожала плечами. Потом взяла свой бокал за ножку, повертела в пальцах. Глаза у нее засветились, стали яркими, прозрачными, напоминая воду в подсвеченном бассейне.
— Прекращай, — проговорил Ястреб.
Рыбий глаз только ухмыльнулась и метнула бокал за стойку. Стекло блеснуло серебряным, голубым, проносясь под вывеской, и пропало в темноте, будто провалилось в темную воду. Тигр подождал пару секунд, но не услышал ни звона, ни всплеска.
Ястреб тоже подождал и снова взялся за недоделанного журавлика.
— А-а, — протянула Рыбий глаз и потухла, вся и сразу. Вывеска обливала ее лицо нереальным фиолетовым светом, вычерчивала острые линии в тенях, но даже в ярком освещении собранные в хвост волосы почему-то оставались серыми, чуть перламутровыми.
Тигриный глаз допил коктейль, перегнулся через стойку, опустил бокал в пустую раковину. Во рту остался синтетический привкус; он облизнул губы, пытаясь разобраться. Что-то в этом вкусе действительно показалось ему знакомым. Тигр помрачнел: замечание Рыбьего глаза испортило ему все удовольствие от дегустации, словно вместо праздничного торта, покрытого блестящего глазурью, уставленного свечками, ему достался недоеденный кусок, оставленный с вечера в холодильнике.

— Шесть часов, — сказала Рыбий глаз. — Время пить.
Тигриный глаз нахмурился: она перебила его на полуслове, и он теперь никак не мог вспомнить, о чем, собственно, рассказывал.
— Что такое время? Давай, Ястреб, расскажи, ты ведь у нас интеллектуал. По крайней мере, тебе идут очки.
— Время — форма протекания физических и психических процессов, условие возможности изменения, — сказал Ястреб безэмоционально. — Ну, в общем, время и пространство едино, кратчайший путь между двумя точками — не обязательно прямая, и все мы снимся одной бабочке.
Рыбий глаз приходила, нарушая устоявшуюся в баре атмосферу, разрушала мирную тишину, копившуюся часами, взбалтывала воду в их уютном аквариуме своим дурацким хвостом. Ей, казалось, доставляло удовольствие задавать ненужные вопросы, она была как ребенок, вечно сцарапывающий корочки на заживших ссадинах. Она не понимала намеков и снова поднимала темы, от которых становилось неуютно, неудобно, будила то самое чувство неправильности окружающего мира, которое заставляло Ястребиного глаза забираться по лесам под самый купол, Тигриного — бесцельно бродить кругами по шатру, а её саму — стоять часами под душем с открытыми глазами и таращиться в потолок.
— Прекращай, — снова сказал Ястреб, комкая салфетку. — Что за детские игры.
— Ха-ха, — отозвалась Рыбий глаз, пальцем сталкивая бокал за стойку — темнота поглотила его беззвучно, как всегда.
— Подумай о бармене, — укоризненно сказал Тигр, опуская свой бокал в груду остальных, поблескивающих стеклом в раковине. Рыбий глаз засмеялась еще веселее. Потом внезапно умолкла, нырнула рукой куда-то за пазуху и неприятно сощурилась.
— Что ты де... — начал Тигр, и тут же взвизгнул, когда лезвие свистнуло рядом с его щекой.
Звякнуло, потом задребезжало, словно в картонную мишень вонзилась стрела.
Радио умолкло, погас красный огонек.
В лицо Тигриному глазу плеснуло что-то влажное, теплое. Он отшатнулся назад, схватился за щеку, чувствуя, как по коже щекотно сбегает капля. Потом осторожно стер пальцем.
Свет вывески окрасил его руку сначала малиновым, потом зеленым.
— Дартс, — тихо проговорила где-то вдалеке Рыбий глаз.
Тигриный глаз осторожно поднес палец к носу.
Пахло помидорами.
Тигр с отвращением вытер ладонью лицо и отряхнул руку.
Из темноты с той стороны стойки вынырнуло белое, плоское — Ястреб выронил салфетку из пальцев, тоже вскочил. Безголовый картонный манекен ударился о стойку, повис на краю, зацепившись за торчащий из груди метательный нож. Куртку ему кто-то разрисовал концентрическими кругами.
— Дартс, — равнодушно повторила Рыбий глаз. — Детская игрушка.
Ястреб сплюнул, резко повернулся и вышел из бара, колыхнув занавеску.
Тигр обошел стойку, чувствуя, как поднимаются волоски на руках. Почему-то в памяти всплыл этот — как там его имя, который на прошлой неделе упал с трапеции, он разбился или нет? Или это было на позапрошлой? Или месяц назад — думать стало тяжело, и он перестал пытаться вспомнить.
За стойкой была голая кирпичная стена. В закоулке было сухо, прохладно, пахло металлом и резиной, как в давно запертом гараже. Тигриный глаз поискал взглядом осколки на полу, ничего не увидел; заглянул даже в раковину, где только что лежала груда бокалов, но там была пусто. Он выдернул нож из груди манекена, поднял его, прислонил к стене и снова обошел стойку, сел обратно на свой стул.
В темноте зажглась красная точка.
Снова замурлыкало радио.
Рыбий глаз засмеялась.
Тигриный глаз понял, что не может больше сидеть на месте, нырнул под занавеску и вышел из бара.

[Соня Садовая]

Когда он шагал, как сейчас, не разбирая дороги, он мог обойти пешком по периметру, наверное, весь огромный шатер. Отставленные в сторону декорации, леса, страховочные тросы, свисающие с потолка, натянутая сетка, похожая на огромный гамак: Тигр шел, отводя в сторону тросы, отодвигая с пути препятствия, иногда перепрыгивая их. Он обошел составленные вместе запечатанные ящики, откинул свернутое полотнище и вышел к самому краю шатра.
Натянутый на стальные ребра брезент был холодным и жестким. Тигр царапнул его ногтем, потом, не выдержав, ударил кулаком; на поверхности не осталось ни следа, и Тигр сдался. Он отвернулся, привалился к стене спиной, свесив руки вдоль тела: брезент чуть поддался под его весом, а потом снова распрямился, превратился в лист металла.
Застоявшийся воздух замкнутого помещения был теплым и сухим. Где-то там, в самом центре, тяжело стучал невидимый механизм, и эхо разносило глухие удары по всему шатру.
Проклятая бабочка, неужели ей не могло присниться что-нибудь повеселее.
Сверху, из-под купола, под ноги Тигру упал бумажный журавлик.
Потом, через некоторое время, еще один.

Когда гнавшее его вперед раздражение иссякло, Тигр обнаружил себя в жилых помещениях, перед дверью в душ.
Шумела вода.
Блестели оседающие капли на плитках.
По инерции Тигр шагнул было вперед, но разглядел сквозь поднявшийся пар мокрые волосы, белую спину, и опомнился, отвернулся, закрыл дверь. Ему стало неловко.
В баре были двое.
— Нет, — сказал голос Ястреба, — не выходит. Я пробовал складывать так и этак, а они все равно не летают.
Рыбий глаз сидела рядом, опершись ему о плечо, утешительно говорила что-то неразборчивое: может быть, у нее не плавали кораблики в ванне, или уточки, или что-нибудь в том же духе.
Заметив Тигра, оба умолкли.
Войдя в бар, Тигриный глаз сел на стул, подвинул к себе ближайший бокал и опустошил его, не чувствуя вкуса. Теперь, когда он пришел в себя, состояние оцепенения прошло, и ноги гудели от усталости.
Сидящая рядом Рыбий глаз вздохнула, опустила подбородок на руки: жест получился грубоватым и совершенно не женственным. Вместо изящной девушки за стойкой сидел подросток, хмурый, угловатый. Тигр мимолетно вспомнил силуэт в душе и снова почувствовал себя сбитым с толку.
— Ты просто берешь каждый следующий бокал с краю, — проговорил Рыбий глаз глухо, уткнувшись носом в руки. — Ничего ты на самом деле не выбираешь. Я заметила.
— Ты же только что была там, — глупо сказал Тигриный глаз, указывая пальцем себе за спину. — Стояла под душем. Как это ты так быстро?
— Они не заканчиваются, — продолжал Рыбий глаз. — Смотри, ты выпиваешь коктейль, опускаешь бокал в раковину, и оп-па — он появляется в конце ряда, уже полный. Ловкость рук и никакой фантастики.
— Я ходил к краю шатра, — признался Тигр. Рыбий глаз поднял голову, посмотрел на него с любопытством, ожидая, что он продолжит.
— Давайте выберемся наружу, — потерянно сказал Тигриный глаз вместо этого. — Меня уже тошнит. Пойдем хоть поохотимся. Я чувствую себя здесь, как в клетке.
Рыбий глаз печально улыбнулся.
— Это все равно не поможет, — сообщил он. — Я думаю, там оно не кончается.
— И что, так будет всегда? — спросил Тигр, начиная нервничать.
Ястреб отложил недоделанного журавлика на стойку.
— Время не имеет значения, — коротко бросил он. — Оно не идет.
— Тут ничего не меняется, ты же видишь.
"Ты меняешься", — подумал Тигр, но вслух не сказал: в памяти всплыло когда-то услышанное или прочитанное про жабры, перепонки, про формирование пола еще не рожденного ребенка — где он, интересно, мог такое прочитать, он же не был интеллектуалом, ему даже не шли очки.
— Тут еще ничего не случилось, — поправился Рыбий глаз. — Понимаешь, мы спим, наверное. И нам все это снится. Пока мы не проснемся, ничего не случится. Какая разница, выйдешь ты за пределы шатра или нет. Край не там.
— Мир цыпленка — яйцо, — сообщил Ястреб. — Разбей скорлупу мира, во имя революции.
— Что? — не понял Тигр.
— Тсс, — сказал Рыбий глаз, закрывая ему глаза ладонями. — Спи. Лучше просто спи.
Руки у него были теплые, и чешуя почему-то совсем не ощущалась. И правильно, так и должно быть, решил Тигр — ведь к тому времени, когда мы проснемся, все это пропадет.
Интересно, мальчик родится или девочка?..
— Но знаешь, — проговорил голос Ястребиного глаза где-то вдалеке, — я думаю, что, может быть, все еще хуже, чем кажется. Может, это не нам все это снится. Может, это мы кому-то снимся. Он проснется, а мы исчезнем.
Рыбий глаз не ответил.
Тигр подумал о том, возможно ли уснуть во сне, и сам не заметил, как провалился в темноту.

Он оказался в дворцовом зале, роскошных покоях, огромных и пустых: в воздухе веяло одиночеством. На полу, у высокого, в рост человека, зеркала, закрыв глаза и прислонившись лбом к его поверхности, сидела девочка лет десяти. Иссиня-черные волосы сливались с темным стеклом, голова девочки будто тонула в зеркале.
Эй, позвал ее Тигриный глаз, не слыша собственного голоса, проснись.
Темные ресницы девочки дрогнули, но глаза остались закрытыми.

[Фереште]

Соня Садовая, Берилл и Ятен.

[Фереште]

Соня Садовая, замечательно получилось. И умный Фишик ))

[Соня Садовая]

Фереште, и причем это будет даже не первый текст с таким сочетанием

[Соня Садовая]

Фереште, я пересмотрела последние с ним/ней серии и прониклась)

[Соня Садовая]

Оборванно, но больше я из этого сочетания не выжму. 844 слова, джен, гон, G, Ятен и Берилл, обыгрывается один дурацкий фандомный миф.
Зачем она избавилась от Джедайта?..
Королева Берилл поскребла ногтями подлокотник трона.
Систематические провалы заданий, гибель доверенных йом, неспособность противостоять сейлор-воинам... подумаешь.
Она вздохнула, вытянула длинный ноготь в направлении неопознанного предмета и спросила:
— Генерал Кунсайт. Что это?
— Принцесса, — отозвался генерал, склонившийся в подобострастном поклоне у подножия трона. И добавил, после раздумья: — Ваше величество.
Берилл сразу поскучнела. Подобный сценарий разыгрывался на ее глазах уже не в первый раз. Берилл подозревала, что со временем это развлечение среди ее подчиненных превратилась в народную забаву "как достать королеву". Начало ей положил еще генерал Нефрит, притащивший с Земли очкастую девчонку в полуобморочном состоянии. В придачу к девчонке, оказавшейся, как ни странно, настоящей особой королевской крови, генерал принес полную шкатулку необработанных алмазов и резную статую самой принцессы в полный рост в масштабе один к двум. Берилл как сейчас помнила Нефрита, докладывающего об успешном окончании операции — вытянувшись в струнку, вытянув руки по швам и уставившись в точку где-то за верхушкой спинки трона. Глаза у генерала были при этом как безоблачное небо — кристально синие и безмятежно пустые.
Зачем она избавилась от Джедайта?..
Генерал Кунсайт стал для нее неожиданностью: Берилл никогда бы не заподозрила его в наличии чувства юмора. Хотя как знать — план по заманиванию сейлор-воинов в ловушку на живца генерал Зойсайт наверняка не сам придумал.
Платье генералу шло.
Кунсайт выпрямился, с сомнением посмотрел на королеву и счел нужным пояснить:
— Она внутри. Принцесса.
— Какая принцесса, — вяло пробормотала Берилл, изучая завитушки на крышке.
— Какая вы хотите, — немедленно отозвался генерал.
Берилл переместила предмет себе на колени, погладила резные ручки. Из чего это сделано, интересно? На вид обожженная глина. Чуть шершавая под пальцами поверхность, сглаженные грани выпуклого узора — переплетенные цветы и листья, терракотово-красная, цвета персикового бока, она казалась загоревшей под жарким солнцем, высушенной до легкости ореховой скорлупки. По залу из-под крышки растекалось душное лето, напоенный запахами травы и цветов теплый воздух, он одновременно успокаивал и наводил тоску, словно в памяти вот-вот должно было проснуться что-то прекрасное, но давно позабытое.
— Она и была причиной возмущений вокруг озера, которое вы послали меня исследовать, — сообщил генерал, неотрывно глядя куда-то в точку за троном и не моргая.
Ну нет, Берилл отлично помнила, что не посылала Кунсайта исследовать озеро, она послала туда Темного Эндимиона.
Или это были два разных озера?
— А где Эндимион? — спросила она, и тут же пожалела об этом: глаза Кунсайта на мгновение вспыхнули, как лед на солнце, и тут же потухли.
— Занят доставкой принцессы, ваше величество! — отрапортовал генерал, вытягиваясь в струнку.
— Какой принцессы, — отреагировала Берилл.
— Кагуи, ваше величество!
Берилл откинулась на спинку трона и больше ничего спрашивать не стала.
— Ведется поиск в бамбуковых зарослях, по запросу командования уже мобилизована йома Панда, — продолжил генерал и ехидно добавил: — Правда, данным Эндимиона верить — что сказкам, вдобавок, они уже устарели на несколько сотен лет.
Берилл посмотрела на предмет на своих коленях. В каком-то смысле это было похоже на посуду — ручки, крышка. Она перевернула ее вверх ножками, прищурившись, посмотрела на надпись на донышке.
"Собственность королевской семьи Кинмоку".
Генерал Джедайт успешно сочетал буквальное исполнение и творческий подход к приказу, и не пытался изворачиваться в этих пределах.
"Сделано в Тенкай".
Зачем она... ах да, он же допустил гибель Тетис. Да, Джедайта никак нельзя было оставить без наказания. Какая досада.
— По его последним данным, принцесса Кагуя уже вернулась на Луну, и больше не угрожает безопасности Темного королевства, — воодушевленно отчитывался тем временем генерал. — Но Эндимион ошибается или намеренно прикрывает готовящуюся вражескую атаку! Сводки астрономических наблюдений говорят о том, что Земле невозможно избежать столкновения с Принцессой Кагуей! Сообщением о возвращении на Луну прикрывается тактическое отступление с последующим возвращением во всеору...
Берилл отняла руки от ручек посудины, потянулась заткнуть уши и успешно пропустила тот момент, когда в глубине зала что-то грохнуло, и на пол пещеры полился неяркий свет из круглого отверстия в потолке, как свет одинокого софита.
Кто-то звонко защелкал пальцами.
— Из густой ночной тени...
Наученные горьким опытом йомы частично уже успели скрыться в коридорах.
— ...из небесных просторов...
— Принцесса! — не выдержав, крикнул кто-то, перебивая говорящего. — Принцесса, мы пришли за ва...
— ...явились странствующие метеоры! Сейлор Звездная... что?
Зал задрожал. Зашуршал осыпающийся песок.
Берилл посмотрела на пол: по нему бежали трещины, быстро заполняющиеся розовым, камень покрывался узорной сеточкой ярких линий, словно по земле ткалась из ничего вязаная салфетка. Трещины углублялись, розовая жидкость заполняла впадины, шелестела и начинала тихо булькать.
— О боже, — сказал кто-то из темноты, — у меня почему-то такое чувство...
Берилл поняла говорившего без слов: ей тоже немедленно захотелось сбежать из темного зала на поверхность, завести домик в деревне, с садиком, огородом, чтобы из-за забора выглядывали головки ромашек и пахло скошенной травой. Берилл отчетливо представила себе эту картину, и трон сразу показался ей холодным и жестким.
Ну ее, эту власть, в самом деле.
Пол в центре зала просел глубокой впадиной, жидкость полилась ручейками в образовавшийся бассейн: на свету она казалась необыкновенно радостного розового цвета, цвета клубничной жвачки, сахарной ваты и варенья.
В воздухе запахло малиной.
На поверхность бассейна выскользнуло несколько пузырей.
Лужа сыто булькнула.
— Целительница! — жалобно позвал кто-то из темноты. — Ты это имела в виду, когда говорила что Земля — самое безопасное место во Вселенной?
Лужа пошла рябью.
— Внученька! — ласково прогудело из глубины.
— Целительница, — выдохнул прежний голос, явно впечатленный услышанным, — я так и знала, что у тебя в родственниках есть какое-то вселенское зло.

[Фереште]

— Из густой ночной тени...
Наученные горьким опытом йомы частично уже успели скрыться в коридорах.
— ...из небесных просторов...
— Принцесса! — не выдержав, крикнул кто-то, перебивая говорящего. — Принцесса, мы пришли за ва...
— ...явились странствующие метеоры! Сейлор Звездная... что?

Давайте я вам вариант из субтитров скопирую? Он круче.

Берилл вышла чудесная и вызывающая сочувствие. Тяжела жизнь Чёрной Властительницы...

[Соня Садовая]

Субтитры поэтичнее, да) особенно вариант с воздухом свободы. Но я просто выбрала самое опознаваемое.

[Фереште]

Прорезая ночную тьму...
Идут напролом, как вольный ветер...
Три священных падающих звезды.

[Фереште]

Да что там не опознать-то можно?!
Соня Садовая, Алмаз и Берте.

[Соня Садовая]

Мне этот первым вспомнился) Хотя напролом - это в тексте очень кстати, если подумать.
Каноничное сочетание! Придется пересматривать второй сезон.

[Соня Садовая]

Берте и Алмаз, 851 слово, G, джен, мрак, типадрама.
Берте была хорошей сестрой.
Петц и Калаверас всегда оставляли на нее Коан и держались сами по себе, глядя на младших сестер с позиции взрослых; это выглядело довольно глупо, учитывая, что их разница в возрасте с Коан была совсем незначительной, и уж тем более меньшей она была с Берте. Они никогда не были дружной четверкой сестер, они были двое и двое — а впрочем, и так особой приязни между ними не теплилось. Кто придумал, что любовь передается с кровью?
Берте хотела бы ненавидеть младшую сестру, но вместо этого ненавидела себя, правильную послушную девочку, которая не смеет перечить старшим. И она снова брала за руку Коан, шла с ней на прогулки, играла в уже надоевшие куклы и отвечала на бесконечные вопросы, рождающиеся в кудрявой голове, вопросы, на которые она сама уже давно успела найти ответ.
Коан цеплялась влажной ладошкой за ладонь сестры, восторженно глядела на ту темными блестящими глазами, ей, должно быть, казалось, что сестра знает все; Берте листала вечерами справочники, засиживалась за книгами: ей невольно хотелось соответствовать ожиданиям.
Почему у Коан камни в воде тонут, а у Берте прыгают по поверхности, как лягушки.
Почему шарики лопаются, если ткнуть в них иголкой.
Почему... о господи, почему небо голубое.
Получив правильный ответ, Коан улыбалась уголками губ, так, словно поняла нечто важное, присоединила некое знание к сокровенному хранилищу тайн и истин вселенной в своей голове, улыбка у нее была лукавая и довольная, один в один такая, какие обычно изображают на лицах маленьких детей и богов.

Коан улыбалась.
Берте смотрела на нее еще мгновение. Потом щелкнула пультом: изображение пошло помехами и пропало.
Стоявший за колонной Рубеус оторвался от стены, прошел через зал легким ленивым шагом, глянул в сторону затухающего стекла, усмехнулся чему-то коротко, мельком. Потом наклонился через плечо Берте, поднял пульт; Берте обдало жаром чужого тела, и она невольно поежилась, отодвигаясь. Рубеус почувствовал движение, задержал ладонь на ее плече.
— Глупая младшая сестра? — спросил он полушепотом, снова склоняя голову. — Кому нужны эти младшие.
Берте почувствовала, как внутри нарастает досада: её не так раздражало липкое тепло чужой кожи, как собственная неосмотрительность. Она была уверена, что прекрасно сыграла презрение и безразличие к судьбе Коан перед старшими сестрами, людьми, которые прекрасно ее знали, но совершенно чужой человек смог развеять ее притворство без усилий.
А может, не так и хорошо они ее знали.
Она чуть повернула голову, посмотрела на Рубеуса искоса, прищурила глаза.
— Угадай, что у меня для тебя есть, — сообщил тот, сжимая пальцы на ее плече.
— Сообщение от вышестоящего начальства? — предположила Берте, улыбаясь. Рубеус помрачнел.
— Предпочитаешь прыгать через ступеньку, да? — спросил он, и хватка пальцев стала жестче.
— Кому нужны эти младшие, — ласковым тоном отозвалась Берте. Рубеус наконец отпустил ее плечо, выпрямился, глянул обычным своим взглядом — холодным и безразличным. Неинтересно играть в кошки-мышки с другой кошкой.
— Тебя вызывает принц, — бросил он, отворачиваясь. — В центральном зале через полчаса.

В зале было темно, недостаток света скрадывал просторность помещения, каждое движение вызывало всполох теней в затемненных зеркалах вдоль стен. Берте быстрым шагом прошла к высящемуся на возвышении креслу: ярко-голубые тени испуганно пронеслись в отражениях, замерли, когда она опустилась на одно колено.
Принц был одет в белое с ног до головы, но этот цвет, слепяще-яркий в темноте зала, почему-то терялся в зеркалах, словно его заглушали поднимающиеся из глубины тени и оттенки. Алмаз поглаживал пальцами подлокотник кресла, смотрел рассеянно мимо Берте, словно мыслями был где-то не здесь; его вид наводил на мысль, что визит подчиненной оторвал принца от занятия, поглощавшего до того все его внимание — каких-нибудь вопросов огромной важности, вроде судьбы целой планеты или хотя бы экипажа всего корабля.
Как бы Рубеусу не льстила мысль о своей власти над сестрами, некоторые вопросы, касающиеся членов клана, мог решать здесь только этот человек.
— Такого никогда раньше не случалось, — заметил он, наконец, и вздохнул, слишком занятой и слишком усталый, чтобы размениваться на церемонии и приветствия. Берте молча кивнула: она знала, и он знал об этом, что речь пойдет о предательстве Коан.
Глупая младшая сестра. Берте хотела бы ненавидеть ее, но не могла. Видеозаписи, поступившие с Земли на следующий день после провала операции в храме Хикава, обрисовывали новую жизнь сестры на Земле — блуждания по магазинам, чаепития с какими-то школьницами, пешие походы по городу с полной сумкой пробников косметики. Берте презирала ее за услужливость, с которой Коан обслуживала своих покупательниц, осуждала наивность, с которой она рвалась помогать потерявшимся в многообразии выбора, молча закипала, видя доверчивость, с которой сестра делилась своими мыслями и чувствами за чашкой чая с обычными, совершенно чужими ей людьми. Но не могла ненавидеть ее — на экране Коан улыбалась той самой своей лукавой и довольной детской улыбкой, словно, отправившись в тот день на Землю, она нашла там ответ на очередной свой глупый вопрос без помощи сестры.
— Ведь это тебе поручена очередная миссия на Земле? — уточнил принц, и когда Берте кивнула, заключил: — Ну что ж. Ты знаешь, что тебе следует сделать, если ты встретишь предательницу Коан.
Берте снова кивнула. Миссия была поручена Петц, но Алмазу об этом знать было необязательно. Петц не задавалась тонкостями вроде вопросов и ответов, а Берте очень хотелось, и она надеялась, что эта возможность у нее еще появится... встреть она на Земле Коан, ей очень хотелось бы, чтобы та напоследок задала ей тот самый, такой важный вопрос. Она не могла позволить Коан заблуждаться. Берте была хорошей сестрой.

[Фереште]

Соня Садовая, Вес-Вес и Катарина. Быстро вы...

[Соня Садовая]

Гм, с новым сочетанием уже так быстро не получится)

[Фереште]

Как бы Рубеусу не льстила мысль о своей власти над сестрами

Ни. Наверное.
Очень здорово!